По мнению экспертов, российские вооруженные силы не готовы к защите от дронов, им не хватает надлежащего командования и контроля

Изображение предполагаемого украинского УСВ распространяется в российских социальных сетях. Изображение взято из военно-морских новостей

Нападения на российский Черноморский флот в минувшие выходные показывают Москве уязвимость ее кораблей в порту для новых типов беспилотного оружия, заявил во вторник кремлевский аналитик ЦНА.

Сэмюэл Бендетт сказал, что недавние массовые атаки морских дронов и беспилотных летательных систем могут сорвать «шоу в будущем».

Он добавил, что покупка коммерческих дронов – особенно квадрокоптеров для разведки, наблюдения и рекогносцировки для артиллерийских и информационных операций – оказалась особенно полезной во время войны на Украине. «Этот поток [квадрокоптеров] вряд ли прекратится», несмотря на улучшение противовоздушной обороны как с украинской, так и с российской стороны, утверждает Бендетт.

Обе стороны «профессионализируют» обучение своих сил тому, как более эффективно использовать эти беспилотные системы в бою, поскольку конфликт превратился в наземную войну.

Бендетт сказал, что в прошлом Россия закупала у Израиля беспилотные системы в 2021 году, чтобы восполнить пробелы в разведке для военных операций. Сейчас Москва обращается к Ирану за «дронами-камикадзе», барражирующими боеприпасами для поражения гражданской инфраструктуры Украины, такой как электростанции, системы фильтрации и распределения воды, а также ракетами для восстановления своего арсенала, поскольку война приближается к девятому месяцу.

«На бумаге у русских было больше шансов» использовать беспилотные системы в бою с большим эффектом. «Они, конечно, практиковались с этими технологиями в Сирии и других местах», — сказал Бендетт.

Выступая на онлайн-форуме Брукингского института, Бендетт подчеркнул, что эти системы не автономны, а управляются дистанционно.

Хотя предполагалось, что Москва имеет преимущество в беспилотных системах, а также в информационной войне и машинном обучении для преобразования данных с поля боя в действия, это не так, согласились участники дискуссии. Машинное обучение может «настоящим образом изменить правила игры» в обработке боевой информации, сказала Маргарита Конаева, заместитель директора по анализу Центра безопасности и новых технологий Джорджтаунского университета.

Но пока это не привело к боевому успеху русских на Украине.

Хотя «мы все еще находимся в самом разгаре этой войны», украинцы и их союзники видят, что российские «передачи часто не шифруются», сказал Конаев. Это означает, что их легко подслушать, выдавая намерения и позицию. По ее словам, война показывает, что внедрение инновационных концепций, таких как машинное обучение и искусственный интеллект, фундаментально отличается от возможности их масштабного развертывания для влияния на события на поле боя.

Чтобы добиться эффективности, россиянам необходимо выявить и устранить бюрократические барьеры на пути реализации этих возможностей, добавил Конаев.

Русские этого не сделали.

Рассматривая вопрос, «почему [] русские потерпели неудачу» в своих информационных операциях на Украине, Жаклин Керр, научный сотрудник Центра безопасности, стратегии и технологий имени Строба Тэлботта при Брукингском университете, сказала, что такие возможности, как дезинформация и пропаганда, «могут быть бесполезны в военное время». ».

Она сказала, что, вероятно, есть смысл в том, что Россия стратегически нацелена на аудиторию для информационных операций – например, на поляков, которые сейчас размещают у себя 3 миллиона украинских беженцев – утверждая, что некоторые из беженцев являются преступниками в попытке расколоть НАТО.

Гэвин Уайлд из Фонда Карнеги за международный мир заявил, что «российские кибервозможности не очень хорошо подходят» для обычной войны. На самом деле кибервмешательство оказало на украинцев противоположный эффект, укрепив их социальную сплоченность в свете вторжения.

Он добавил, что это проистекает из коммунистической веры в то, что «обществами в значительной степени можно манипулировать». Акцент по-прежнему делается на завоевании «сердец и умов».

Одна из причин того, что российские информационные и кибероперации до сих пор оказали относительно небольшое влияние на боевые действия, заключается в том, что характер боевых действий на Украине изменился на пехотный бой, сказал Том Стефаник, приглашенный научный сотрудник по внешней политике в Тэлботт-центре Брукингса. «Наземная война имеет устойчивые принципы… [например,] люди захватывают и удерживают территорию». Пехотинцы концентрируются на том, чтобы знать, где находятся предметы, откуда они пришли и куда направляются.